Аудиовизуальная лекция «Наш современник Джордано Бруно»

        Джордано Бруно принадлежит к тем необычным людям, которые оставили величайший след в истории, но остались неоцененными: мы знаем лишь какую-то одну грань их личности и потому не в силах понять их действительный масштаб и значение.

       Да, мы, конечно, читали о том, что Бруно наряду с Галилеем и Коперником утверждал идею гелиоцентризма, известную сегодня любому недорослю. И слышали о цене, которую он за это заплатил… Вот едва ли не все, что мы можем сказать о нем.

       А ведь до сих пор не утихают споры, правда, не столько вокруг идей Бруно, сколько вокруг его гибели. Оправданно ли его сожгли? Был ли он одним из первых ученых (кстати, а что значит быть ученым?) или просто еретиком? И стоило ли так бороться за то, что и вокруг чего вертится?!

       Возможно, мы спорим, потому что в глубине души чувствуем важность, даже революционность вопросов, которые поднял Джордано Бруно, но что-то не позволяет нам глубже понять их и найти ответ. Речь идет прежде всего об идеях, время которых ещё только приходит, которые ещё только предстоит осмыслить и понять нам и нашим потомкам, потому что мы по-прежнему живем в средневековье.

      Для Бурно, как и для многих философов Возрождения, путь любви и есть путь ученого и философа, и не может человек постичь глубокие тайны мироздания, его красоту и справедливость, если сам не будет становиться глубже, прекраснее и справедливее.И именно внутри самого себя, не где-то вовне, обретает человек Бога. Внутри самого себя находит источник тройственного сокровища: истины, красоты и мудрости, — единственного, что может наполнить нашу жизнь смыслом. Так говорил и так жил Джордано Бруно.

              Цитаты:

• Сжечь — не значит опровергнуть! 
• Лучше достойная и героическая смерть, чем недостойный и подлый триумф.
• Стремление к истине — единственное занятие, достойное героя.
• Энтузиазм… это не забвение, но припоминание; не невнимание к самим себе, но любовь и мечты о прекрасном и хорошем, при помощи которых мы преобразовываем себя и получаем возможность стать совершеннее и уподобиться им. Это — не воспарение под властью законов недостойного рока в тенетах звериных страстей, но разумный порыв, идущий вслед за умственным восприятием хорошего и красивого и знающий, к чему следовало бы приспособляться в наслаждении; таким образом, от этого благородства и света вспыхивает он сам и облекается в то высокое качество и свойство, благодаря которым представляется знаменитым и достойным